На днях министр здравоохранения Александр Ходжаев заявил, что медики в Беларуси получают «абсолютно достойную зарплату». По его словам, она составляет в среднем 3189 рублей до вычета налогов. Педиатр Майя Терекулова уходила из детской поликлиники Бобруйска в конце 2022-го. В тот год, согласно данным официальной статистики, средняя зарплата врачей составляла 2307 рублей брутто. Терекулова же получала на руки 1200 (или около 1395 рублей до уплаты налогов и сборов в 14%). Это за работу врача на полторы ставки и уже с учетом премии. О том, как ее семья жила в тот период и почему медики в Беларуси вынуждены брать дополнительные часы, Майя рассуждает в колонке для «Зеркала».
Майя Терекулова
Педиатр
Работала в поликлинике Марьиной Горки и детской поликлинике Бобруйска. Была уволена по политическим мотивам. В начале 2023-го уехала с детьми в Польшу. Сейчас готовится к экзамену, чтобы подтвердить диплом, и консультирует пациентов онлайн.
То, что отрапортовал министр, ожидаемо. Думаю, как и многая беларусская медицинская статистика, эти цифры работают для начальства, но никак не отражают реальность. Почему так считаю? Вспоминаю свою зарплату педиатра и то, как было тяжело с деньгами, приходилось очень экономить.
Сейчас я живу в Белостоке. Здесь хороший медицинский университет, где проводится нострификация (процедура признания дипломов иностранных государств. — Прим. ред.). У нас есть свое русскоязычное медицинское сообщество. Русскоязычных медиков в городе достаточно, чтобы отправить пациента и к неврологу, и к дерматологу. Много беларусов, и они массово продолжают приезжать, подтверждать здесь дипломы.
Два года я отработала в поликлинике Марьиной Горки, а потом девять месяцев — в детской поликлинике Бобруйска. Когда уходила в ноябре 2022-го, моя зарплата на ставку была 906 рублей. Из них 329,7 рубля — оклад за 40 часов в неделю, остальное — надбавки. Еще почти каждый месяц мне платили примерно 70 рублей премии. Итого получалось 976 рублей.
Этого было совершенно недостаточно, поэтому я брала дополнительные полставки. Но оно, конечно, только звучит так — «полставки». На самом деле за тобой закрепляют еще один полный участок. То есть к твоей тысяче детей прибавляется еще тысяча, а получаешь за нее как бы половину, но по факту и того меньше. В итоге за два участка выходило 1200 рублей на руки. Это уже получше, но по-прежнему немного.
У меня трое детей, и с той зарплатой было проблемой купить обувь для них. Сезон меняется, они растут, и каждый раз думаешь: «Так, надо с этой зарплаты отложить и со следующей». Помню, в кафе сходить — это праздник, прямо событие. На еде приходилось очень экономить. Кстати, одна из причин, почему мы переехали в Бобруйск, — дешевое арендное жилье. За сто долларов можно было снять квартиру.
Насколько помню, у всех коллег в поликлинике (я говорю о Бобруйске) зарплаты были такие же. Да и в стационарах не особо лучше, но у них есть еще суточные: люди трудятся по ночам и за это больше получают.
В Беларуси в ковид интересно было, я тогда работала в Марьиной Горке. У нас собиралась очередь из медиков, желающих выходить в «красную зону», потому что за это раза в два больше платили. Люди кредиты позакрывали на те надбавки. Помню, я однажды получила даже 2200 рублей. Но обычно же моя ковидная зарплата была 1900 рублей. Мы тогда трудились за двоих-троих, смена запросто могла доходить до 12 часов. Месяца четыре-пять я так зарабатывала.
Министр говорит, что ковидные надбавки сохранили? Может, они где-то и есть. Но мне, например, чтобы их получить, нужно было для начала отправить человека сдать анализ на COVID-19. Потом, получив из лаборатории длинный перечень положительных результатов, сравнить его со списком своих пациентов (а их у меня в день бывало и по 50−60). Если были совпадения, на каждого такого больного следовало заполнить отдельную бумагу — такой-то, был тогда-то, такие-то симптомы. На протяжении месяца собираешь эти бумажки. И если их у тебя будет, например, 50, то получишь серьезную надбавку. А если две, то просто будешь каждый день проверять бесконечные списки, чтобы иметь плюс 20 рублей. Это не оправдывает количество часов, которые тратишь на сверку данных.
«Порой я забирала своих детей из сада и, потому что не могла оставить их дома, брала с собой на визиты — они стояли под подъездом и ждали»
Чтобы заработать больше, многие врачи берут дополнительные часы, хотя трудиться сверх — это, как мне кажется, очень плохо. Когда у тебя поток из 60 пациентов и по 5−10 минут на каждого, сто процентов совершаешь ошибки. И у меня раз такое было. Когда это осознала, человек уже ушел, а я не могла вспомнить его фамилию. Невозможно удержать в голове 60 клинических случаев за день, досконально пересмотреть их результаты анализов. А от того, насколько ты трудоспособен и сохраняешь концентрацию, зависит здоровье людей.
В детской поликлинике обычно с 8.00 до 14.00−15.00 я вела прием в кабинете. Бывало, коллега на больничном, тогда берешь еще его пациентов. И тут уже смена длится столько, сколько получится. Регистратура записывается к тебе на каждые 10 минут. Иногда не хватает мест, и они начинают «забирать» время у тех, к кому ты должен пойти на вызовы. Очередь растягивается еще на час-другой, потому что нет правила отказать в приеме в связи с завершением рабочего дня. В итоге финишируешь к 18.00, а затем идешь к пациентам на дом. Последнее меня порой раздражало: я могла бы гораздо эффективнее работать, принимая людей в поликлинике.
На вызовы отводилось три часа в день. За это время мне нужно было посетить восемь пациентов, но такое случалось только летом. В сезон гриппа их количество могло доходить до 20. Порой я забирала своих детей из сада и, потому что не могла оставить их дома, брала с собой на визиты. Пока шла в квартиру, они стояли под подъездом и ждали. Случалось, ходили по домам со мной два часа до 20.00.
В Польше врачи, с которыми общалась, все были вежливые, внимательные. А мне порой сложно было оставаться доброй и ласковой. Особенно когда вызывают к подростку с температурой в 37 градусов, а меня под подъездом ждут собственные голодные дети.
Польские медики, которых знаю, работают 40 часов в неделю. Они подшучивают над трудоспособностью и включенностью переехавших беларусских врачей фразой: «Как это теперь нужно быть на работе всего 40 часов? А что в остальное время со своей жизнью делать?»
«Я очень уважаю беларусских коллег, которые остаются»
Я продолжаю общаться с коллегами из Беларуси. О нынешних зарплатах не спрашиваю, но вижу, что их намерения уехать в Польшу сохраняются.
Сейчас в нашей стране требуется 3679 врачей-специалистов. Из них лишь в 87 местах (около 2,5% от всех вакансий) предлагают три и более тысячи рублей. Но это не история про педиатров в регионе. Однако даже если взять среднюю зарплату, которую назвал министр (3189 рублей. — Прим. ред.), она все равно меньше, чем в Польше.
С 1 июля врач-специалист в Польше будет получать минимум 11 863 злотых (9588 беларусских рублей) до выплаты налогов и взносов. Они зависят от размера дохода, но по трудовому договору с такой зарплатой врач заплатит около 30% от указанной суммы. То есть на руки он получит примерно 6712 рублей.
При этом, по моим наблюдениям, на еду, технику и одежду цены тут ниже, чем в Беларуси. Дороже арендовать жилье и платить коммуналку. Но если работать при такой разнице в доходах, оно того стоит. Хотя подтвердить диплом и снова вернуться к специализации нелегко и долго.
На самом деле сейчас отсюда свою беларусскую зарплату я вспоминаю как кошмар. Но там ты живешь в этом и живешь. Теперь, когда базовые потребности закрыты и не сильно волнуешься о еде, одежде, все ощущается по-другому. Здесь врачи в среднем за два года покупают себе квартиры, потому что этого времени достаточно, чтобы заработать на первоначальный взнос, а кредиты медикам дают охотно.
Сейчас готовлюсь к нострификационному экзамену. После него в течение года буду работать врачом-интерном. Затем — снова экзамен, после него я уже смогу вести прием как семейный доктор. И это мой план. Подтверждать педиатрическую ставку я не буду, для этого нужно учиться еще четыре года.
Мои знакомые — узкие специалисты, которые в Беларуси работали в РНПЦ. Они сейчас устроились семейными врачами в польскую поликлинику и получают больше, чем в Беларуси. Но они тоскуют по сложности, любимой профессии. Нужно понимать, для тех, кто идет в медицину, это не только история про деньги, но и про идейность. Я очень уважаю моих беларусских коллег, которые остаются, хотя могли бы переехать. За год, пусть за два, выучить польский, сдать экзамен и жить лучше. Но они так не делают, потому что нужны людям там.
Мне сложно сказать, какой должна быть достойная зарплата для медиков. Но уже отсюда понимаю, насколько было унизительно экономить и собирать деньги на обувь детям. Это то, что работающий человек должен себе позволить. Базовая вещь, она не должна быть проблемой. Я к этому никогда не вернусь. Не хочу больше так жить. Потому что достойная зарплата — это та, при которой за ставку закрыты хотя бы все базовые потребности.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
